"Уходя уходи", - гласило негласное правило, почти постулат, маленькая истина, и Миднайтер был бы очень рад ей следовать. То есть Миднайтер был бы действительно рад оказаться тем самым сильным парнем, который бы смог, но кое-что не получалось даже у него. Впрочем, даже не все в его жизни были так оптимистично настроены и верили, что он могуч.
И правильно, как оказалось
Возвращение в команду не сопровождалось ни ритуальной поркой, ни косыми взглядами с "я же говорил", ни каким-то торжественным ликованием, да в общем-то стоило привыкнуть, что Штормовой Дозор это команда взрослых людей, у которых очень редко хватает сил на большую порцию сарказма.
Один был взгляд, вполне закономерный, и Миднайтер его ожидал. Он порой расстраивался, что красные пластины закрывают глаза не полностью, и прекрасно видно, куда он смотрит. А смотрел он на Аполлона. Задумчиво и по возможности не слишком долго, не слишком вызывающе. Ему не хотелось, чтоб первая неделя началась с полу-намеков Хоуксмура и вполне прямых слов в лоб от Дженни. Дженни вообще могла его в бараний рог завернуть, но разве же Лукас будет признавать это на каждом шагу.
Просто извиниться перед Аполлоном он не мог. Извиняться он не мог, не умел, и это касалось ещё глупее, чем гуталиновое мороженое. Ну да, со сравнениями Миднайтер тоже дружил так себе. Но уж как есть.
Тем более, Лукас не считал, что он очень сильно виноват. То есть с точки зрения каких-то там человеческих чувств, норм правил и личных отношений, он был не прав, оставляя Эндрю одного. Но он же не бросил его на произвол судьбы, вокруг была всё та же команда, его любимая Инженер - Лукас скрипнул зубами, - даже Проекция давно вернулась на постоянную основу. Да и сколько раз сам Миднайтер говорил, что мир суров, и сколько пережил Аполло, чтоб это не знать. И сколько раз Миднайтер ему рассказывал о себе, о том, что он занят в мире другим, что он не совсем человек и далеко не нормальный, и... и вот в итоге всё равно пришел.
Можно было бы ничего не говорить. Пойти в свободную каюту, жить там, отправиться в Афганистан и перерезать парочку радикалов, работать и дальше. Но он видел взгляд Аполло и видел проблему. Попробовал сначала себя убедить, что проблема исключительно в его состоянии: душевный раздрай часто влиял на то, как Эндрю действует на миссиях. О, Миднайтер до сих пор был убежден, что он не поверил ему в той ситуации с Гарри Теннетом, прикинувшимся Теневым Лордом, из-за того что накануне Лукас сказал ему "нет".
А один факт наличия проблемы не давал Миднайтеру сделать вид, что всё как положено. Потому что он никогда не убегал от них и не прятал голову в песок, он пер напролом и вообще-то очень любил Эндрю.
А это и ежу понятно, что когда кто-то уходит из твоей жизни, и глупо делать вид, что он ушел просто из команды, потом возвращается и молчит, то это не красит его как взрослого и сильного человека. И того, кто может прикрыть спину. Миднайтер, возвращаясь в команду, как-то автоматически посчитал, что что бы там ни было, прикрывать, вытаскивать и мстить за Аполло это снова его обязанность, взятая самим. И никем неоспоримая.
Потому он постучался в его каюту и постарался перехватить розы так, чтоб они не выглядели щитом. Красные, три десятка и три штуки, не слишком огромный, но и не маленький, длинный стебли с огромными шипами, как на костюме Лукаса, который знал, что Эндрю очень романтичный парень. В этом они тоже не особо сошлись, если не считать романтичных комплиментов пикап мастера Миднайтера.
- Привет, - как можно более спокойно сказал Лукас, когда дверь открылась, он увидел Аполлона и легкую тень на его лице, - я пришел поговорить. Пустишь?

Запах еды, ещё не готовой, Миднайтер ощутил, как только дверь открылась. У него был очень острый звериный нюх - а, может, и острее, смотря какой зверь, - и он точно знал, что Аполло будет обрезать розы, ещё когда тот только взял их в руки.
- Я не спец по цветам, но они такими и должны быть, - заметил он со своеобразной интонацией, которая вроде как должна была выразить некие сомнения в своей правоте и не посягательства на ум другого, ожидание аргумента, с которым он готов согласиться, с одним единственным уточнением: Миднайтер в своей правоте никогда не сомневался.
Аполлон готовил, хотя у него не было никакой необходимости есть пищу, от этого не зависел его организм, сила и нормальное состояние. Но он всегда хотел нормальной жизни, всегда хотел приблизиться к тому, как "делают все люди", потому эта каюта, где они жили вместе раньше, выглядела почти как фотографии из какой-нибудь американской мечты. Миднайтер не знал, зачем это, а потом начал с ним завтракать, бросив напоминать, что пища ему не нужна. Он даже привык спать на кровати, потому что там спал Аполло, и его даже можно было попросить быть чуть-чуть теплее.
Пока Лукас был скитальцем, пытался переварить всё то, что произошло в Саду Богов, с Грейсоном, с его "матерью", вернулись все его привычки от проведенных на улице лет. Он перемещался в разные места как настоящий скиталец. Те места, где он иногда проводил ночи, больше подошли бы жителю Спарта. А чаще всего это были в принципе нормальные жилища, потому что они принадлежали в принципе нормальным людям. Но спать с ними в кровати оказалось... неуютно? Видимо, так. Он этого и не делал. Аполло вообще был первым в его жизни, с кем он завел отношения. Хоть какие-то. Было ли так же с Эндрю, он точно не знал, хотя мог точно сказать, что если и да, то совсем немного. Они оба были неопытными в том, каким должен быть идеальный союз.
Просто Эндрю был идеальным, и не смотреть на него, даже сейчас, даже в первую встречу со всей командой после возвращения, когда он старался, чтоб это не было навязчивым, не получалось. Эндрю всегда был для него первым и единственным чудом света. Всё остальное - вампиры, гиперпространства, встреча с Гитлером, а так же встреча его сапога с яйцами Гитлера дважды, межвременной патруль, - на этом фоне меркли.
- Мммм... - очень интеллектуально выдал Лукас. Сейчас Эндрю внимательно на него посмотрит, отложит ножницы, наклонит голову в другой бок и сведет брови к переносице: Лукас же не отличается бедностью словарного запаса, умеет рубить фразами, - мне надо было самообразовываться.
Когда надо было что-то обрубить, Лукас был мастер. А вот когда собрать... К сожалению, мелодия его души напоминала лишь об ошибках. За то время, что он был один - фактически, без команды, его "группы поддержки", без кого-либо рядом и без этого крепкого плеча, - он успел побывать с кем-то ещё, но всё это оказалось не то.
И как же глупо это звучало: Миднайтер раньше не признавал рефлексий, глупого "поиска себя" и вот этого стремления быть нормальным. Делай свою работу и не ной, это его принципы. И вот он ушел, чтоб что-то понять. Понял мало чего, но зато понял, на сколько Эндрю был тем единственным и неповторим. Во многих смыслах.
- Да, я пришел поговорить. За это время я много, где побывал, и это были не самые лучшие места, - а когда они были лучшие, кроме вот этого конкретного места, - я многое понял. Я не извиняюсь: я никогда не извиняюсь, и мне было необходимо это время, мне нужно было знать  о себе хоть что-то. Всё, что я мог о себе сказать: я машина для убийств. Почти робот. Ты всегда хотел, чтоб я что-то делал как человек, я не знал, как делают люди. И до сих пор не знаю.
"И в одной из версий, если я ещё раз скажу "я", ты сломаешь мне нос", - об этом Миднайтер тактично умолчал и лишний раз говорить не стал. Выдержал паузу.
- И я пришел не для того, чтоб сделать ещё хуже, чем было. Поверь, ты лучший человек из всех, кого я встречал. Я вернулся, потому что понял, что не могу быть ни нормальным, ни человеком. И тут я могу принести пользу.
Лучше бы Аполло его избил. В самом деле, так было бы гораздо проще, чем говорить словами.

"Зачем тебе всё это?" - готовка, книжная полка, чистота в каюте-квартире, то, что называют домашним уютом, и всё это он поддерживал здесь, чтоб ощущать себя комфортно? Так, как ощущал себя Миднайтер рядом с ним?
Запоздало пришло осознание, что в отличии от него самого, Эндрю был более самодостаточен и не нуждался в поиске: он и так знал, чего хочет в жизни, и что для этого нужно делать, он делал, жил, может, это и было правильно не только для него но и в принципе? Не метаться  и попробовать выдохнуть? Миднайтер не умел ни выдыхать, ни расслабляться, потому что ему нужно было заниматься тем, для чего он создан, а создан он был теми, кто не гнушался в своих целях использовать разменной монетой жизни невинных. Миднайтер ушел именно по этой причине. Что-то в голове перемкнуло. Как будто прозрел. Как будто кто-то удерживал.
- Нормальные люди не бросают, я не нормальный. И будь ты нормальным, ты бы не говорил со мной, - может, это и была вовсе не попытка стать как все, может, Эндрю просто и не заморачивался, а делал как хочет? Но в то же время Лукас хорошо помнил его желания выбраться из всех шкафов. Когда-то он не собирался становиться супергероем, теперь ему нужно было большей открытости, но, кажется, смирился. А ведь Лукас ходил с ним в тот бар, где о нём теперь спрашивал даже бармен и пытался научить житейским мудростям. Неправильным меж тем. Аполло вот знал, что делает, когда делает.
Он старался казаться спокойным, даже равнодушным, но Лукас ощущал меняющуюся частоту сердечных сокращений, его давление, подмечал мелкую мимику. В конце концов, не надо быть сверхумным, чтоб заметить, как Пол демонстративно занят делом.
- Я должен был тебе объяснить. Ты сказал, что тебе интересно. Я считал, что ты должен знать, и я пришел поговорить об этом. Пришел всё решить, потому что ты мне дорог, и я буду следить за твоим состоянием. Это в любом случае. Мне нужно знать, мир у нас, и если не мир, то знать это и всё решить, как-то дальше общаться. Но я всегда могу исчезнуть, если ты захочешь, чтоб я это сделал.
Это вряд ли было то, что хотел услышать тот, кто скучал. Кто говорил, что полюбил его. Миднайтер не очень-то верил, что есть смысл его любить, и это немного даже душило порой, когда он должен был делать какой-то выбор. Между тем, провести лишний час тут, в этом уютном гнезде того, кто мог очень высоко летать, или идти убивать террористов. И он всегда выбирал второе. Потому что не умел по-другому.
- Послушай, я правда не примерный семьянин. Я плохой человек, я не любовник, не отец, не друг, я тот, кем должен быть. В том-то и проблема. А ты - действительно лучший, кого я встречал. Во всех смыслах. Мне теперь есть с чем сравнить... И только тебе решать, как глубоко ты готов меня принять. Может, теперь ты меня всё же ударишь? Так будет честнее.
Миднайтер не был мазохистом, чтоб откровенно напрашиваться ради боли. Просто так бы он смог нормально говорить, а пока что Аполлон по-прежнему был совершенством, по-прежнему был слишком хорошим, и отсутствие эгоизма подталкивало Миднайтера сбежать как можно скорее, исчезнуть и больше никогда не портить жизнь этому человеку.
Миднайтер, мучающийся угрызениями совести, это что-то ужасное и неправильное, ошибка мира. Другой вопрос, что воплощением его совести и был Аполлон, потому сейчас было очень трудно. Именно это и имел ввиду Лукас, говоря Дженни, что чувства опасны, они деструктивны, они лишние в их работе. Ведь всё это могло его запросто разрушить изнутри.
"Черт, я ведь тоже ужасно скучал..."

"Твою мать", - подумал Миднайтер, когда Аполлон долго молчал и выдерживал совсем уж долгую паузу. Но это был не вариант с "сказал и ушел". Если бы он говорил здесь "нет", то так бы и было, потому что зачем лишний раз что-то долго обсуждать, если решение принято? Теперь он перевалил решение на плечи Аполло, дескать, сам выбирай, уйти мне или остаться, а я постою, приму твой выбор, промолчу.
Нехорошо это было всё. Миднайтер был ещё тот бесчувственный ублюдок, но мог адекватно оценить, что заслужил его Эндрю, а от чего его стоило поберечь. Как минимум от себя и своего дурного характера. Вариант со сбежать был слишком прост и возвращал в то самое состояние, где есть проблема, от от проблем он не бежит. Сдерживаться? Вести себя приличнее? Возможно.
Возможно, ему уже стоило понять, что он сам должен поработать над их отношениями хотя бы чуть-чуть. Принести цветы и искренне сказать о том, какой Эндрю замечательный, безусловно, здорово, но, черт возьми, если бы он не жил на Оке и больше выходил в свет, то перед ним бы очередь выстроилась с желающими завалить букетами и комплиментами, лишь бы он в ответ одарил их своей улыбкой. Аполло, может, не понимал этого или думать не хотел, но вот Лукас со стороны точно мог сказать: так оно и будет.
Слова о том, что он устроился и ничего не собирается делать, задели. Миднайтер не бежит от проблем и он не оправдывается, он не должен, да, он тот, кто есть, но сидеть сложа руки тоже не для него. Аполлон знал его как облупленного, понимал всё, что он говорит, понимал его характер и мотивацию на столько, на сколько не мог понять никто другой. Лукас никому не давал узнать этого, если не хотел.
Он был чертовым скрытным параноиком. Аполлон был просто скрытным, и у него были для того поводы. Вот Лукас его подвел, например.
Миднайтер сначала подумал, что Лукас просто не ожидал от него чего-то иного и пропустил это мимо ушей, но потом, когда тот резко вспылили, понял, что он не сразу заметил. Видимо, не ожидал. И только годы тренировок и сдержанности не дали втянуть голову в плечи, когда по кухне разлетелись ошметки от удара. Очень мощного злого удара.
Когда кто-то бил Аполлона, нападал на него, проявлял злость и агрессию, оскорблял его, то Миднайтер был первым, кто лез вперед, чтоб переломать обидчику шею. Он даже не планировал разбираться, не виноват ли в этом сам Эндрю, потому что ну как он может быть виноват? Вот сейчас у Аполло был обидчик, и Лукас стоял и не дергался, чтоб размазать того по полу и куску стены. Потому что обидчиком был он сам. Стало немного мерзко и противно: он очень деструктивен сам по себе, он разрушает всё вокруг и даже тех, кто искренне ему доверился.
- Эндрю, - он позвал его так, будто хотел остановить от нежелательного и безрассудного поступка. Как будто "Эндрю, будь благоразумней", но эту фразу ему стоило сказать самому себе. Аполло был очень трогательным. Несмотря на свои габариты, он был нежным и ранимым парнем, который заслуживал в жизни много хорошего. И не он первый посмотрел в сторону Лукаса, Лукас сам проявлял к нему столько внимания, что практически привязал парня к себе.
- Я сделал столько ужасных вещей по отношению к тебе, - в его голосе проскользнуло сожаление с легким испугом осознания, и это было почти как извинения, тот уровень, на который он был способен. Миднайтер подошел к нему, съехал вниз и сел близко, кладя ему руку на плечи и сгибая в локте, чтоб зарыться пальцами в длинных отросших светлых волосах, очень приятных на ощупь.
- Я вел себя как настоящий кретин, Эндрю, - он ткнулся носом Аполло в висок и потерся об него, обнимая Эндрю, - тебе не за что извиняться. А я постараюсь быть лучше. Обещаю тебе.
Обещания Миднайтер всегда держал: вот уж это Эндрю точно знал. С этим он ни разу не подвел.
"По крайней мере я могу его защитить... Хотя кто его защищал, когда меня не было?"
- Я помогу тебе прибраться, и... - "ну же, давай, сделай хоть что-нибудь, что может ему понравиться", - вместе приготовим обед? Правда, я не очень готовлю. Но я постараюсь.
Миднайтер потянул Лукаса на себя, чтоб устроить его голову на своём плече. Он был согласен и просто посидеть вот так.
- И я тоже скучал, Эндрю.