Вообще-то теперь ей не терпелось многое. Год - это и адски мало, и очень много. За год Барбара успела оставить свою старую жизнь позади, забыть о коляске, привести в нормальный вид ноги, на которые поначалу было откровенно страшно смотреть. Она могла бы и и Бэтгерл успеть снова стать, но тут Барбара слегка притормозила, решив, что по пути от Оракула к Бэтгерл, вполне может взять паузу и побыть кем-то еще - и желательно подальше от Готэма.
"Подальше от Готэма" оказался предсказуемый для девушки ее возраста Париж, и теперь, рассекая по серым улицам и мимолетом замечая, что город в архитектурном решении похож на торт, разрезанный на куски, Барбара явно видела, что под кремом из хорошей репутации и романтического флера прячется какой-то очень черствый - не сказать, что заплесневелый - корж, перемазанный мелкими преступниками, клошарами, вонью и огромными толпами туристов. В общем-то - не считая туристов - очень напоминало Готэм.
Барбара даже слегка расстроилась и, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, спасалась в музеях. Искусство - оно всегда искусство, его не испортишь никакой занудной реальностью. Тем более, что в музеях она хотя бы видела практическую пользу - можно было мельком подмечать, как устроена защита и прикидывать, как бы поступила она, захоти ее взломать. И все было хорошо, ей даже начинало нравиться, а потом случился музей Мармоттан-Моне, где Барбара, болтаясь между Моне и Мане, заметила, что после того, как на секунду пропал свет, камеры стали двигаться как-то не так. Чуть иначе, чем прежде. Так, что их перекрест образовывал хорошенькое слепое пятно, которым не воспользовался бы только полный дурак.
Это и правда был точь в точь родной Готэм, но уставшая от обычного, скучного туризма Барбара только обрадовалась этому. Наконец-то у нее будет хоть одна веселая парижская ночь.

Переключилась Барбара легко. Может, ей и в самом деле не стоило затевать поездку, если для того, что впрыгнуть в шкуру Бэтгерл и почувствовать старый добрый азарт от того, что вот, кто-то совсем рядом вершит зло, а ты приходишь и этого кого-то останавливаешь, ей понадобилось от силы секунд пять.
Барбара пялилась на импрессионистов и пыталась получать чистое эстетическое удовольствие, старательно игнорируя тот факт, что чистое - и именно эстетическое удовольствие - ей скорее принесет хорошо написанный компьютерный код, чем цветные пятна на холсте. Бэтгерл только делала вид, что смотрит на картины. На деле же она скользила взглядом по залу и осматривала других посетителей. Ну потому что если с камерами что-то стало - только дурак не проверит, стало ли с ними что-то именно так, как планировалось. Злоумышленник должен был быть где-то здесь. Или - хотя бы его сообщник, или пусть даже самый мелкий из миньонов - кто угодно, за кем позже можно будет проследить.  Уж она свое не упустит. Не в этот раз.
Подозрительные люди в музее были, правда, преимущественно странные, экзотичного вида туристы и худые невротичные представители богемы, потерявшиеся где-то в девяностых, когда героиновый шик еще считался модным. Кого-то, кто отчаянно залипал бы на какую-то конкретную картину, видно не было. Кого-то, кто стоял точно на месте слепого пятна - тоже.
Но зато был рыжий паренек, который, как и Барбара, по большей части смотрел на людей. И не уходил, не уходил, не уходил. Похоже, она нашла "своего" человека. Вряд ли он был один - тогда бы он точно не решился светиться в зале, где его кто-то мог запомнить. Возможно, конечно, что он решил вместо того, чтобы вламываться в музей ночью, просто не выйти из него днем. Смотритель зала объявил, что через полчаса музей закроется. Людей осталось совсем мало, но Барбара медлила. Она почти не скрывала того, как смотрит на рыжего. Пока он знал, что за ним наблюдают, он не мог справиться. Кроме того, он мог занервничать и выдать как-то своего сообщника - это было бы просто идеальным.
Когда людей осталось так мало, что смотритель легко мог удержать в поле зрения всех, Барбара тоже вышла. Ушла она не далеко - укрывшись в тени у выхода, она ждала. Проследит она за рыжим или "поговорит" с ним со всеми вытекающими, она еще не решила, но склонялась ко второму. Она и так долго была просто наблюдателем: теперь пришло время действовать.

Терпение - особенно теперь, когда Барбаре хотелось действовать-действовать-действовать, немедленно и сразу, анализируя все практически на ходу - не было самой сильно ее стороной. Уже минут через десять она места себе не находила, и, не будь в тени, наверняка именно она бы была самой подозрительной на много миль вокруг.
Рыжий не показывался; время шло.
Наконец, двери музея заперли, закрыв внутри и картины, и неправильно работающие камеры - и рыжего. Ну конечно, свой человек внутри, как она не догадалась. Вот, зачем он был им нужен. Интересно только, как провел смотрителей? Барбара прокрутила в голове свои варианты: смотрители подкуплены - самый типичный для Готэма, например, вариант; он все же вышел, а она не заметила - вообще не вариант, и рассматривать его всерьез Барбара не собиралась. Выходит, он где-то спрятался - да так мастерски, что ни у кого не возникло никаких сомнений.
Двери были надежно заперты. Значит, пока можно было оставить слежку за ними. Барбара переместилась и теперь следила за служебным выходом, считая выходивших служащих и прорабатывая заодно версию с подкупом: закроют ли дверь, не впустят ли кого лишнего? Нет, все было в порядке. Музей надежно заперли. Все ушли, даже охрана. Внутри должно было быть совсем пусто - потому что сигнализация и охранные системы работают куда лучше, чем охранники, и любого, кто сделает что-то не так, система - если это хороший музей, а пафосные европейские музеи всегда были именно такими - изолирует грабителя и оставит его дожидаться полицию.
Только вот систему, скорее всего, тоже успели взломать. И, значит, времени у нее было не так уж много. Похоже, первой взламывать музей придется ей. Барбара усмехнулась этой мысли. подвязала волосы так, чтобы те не мешали, оглянулась - но нет, в это время суток музеи не интересовали туристов - и вытащила бэт-веревку. Она так и не отучилась таскать гаджеты так, чтобы те были под рукой. Никогда ведь не знаешь, когда придется забираться в музей.
Это, к слову, оказалось не таким уж и трудным делом. Каких-то десять минут - и вот она, внутри, посреди пустых, освещенных тусклым ночным светом залов, среди полотнищ картин, которые теперь казались все как одна супрематическими картинами с черными прямоугольниками разных размеров. Это было… как-то чарующе. Пожалуй, стоило повторить этот опыт и в других музеях - этот, например, лишенный людей, теперь резко ей понравился.
Было очень тихо, и Барбара была почти уверена, что в здании пока что никого нет. Кроме того, рыжего, но не стал бы он проворачивать такое дело один? Точно не стал бы.
Уборщика она увидела в третьем зале, и почти что спряталась - заявлять о своем присутствии Барбара не собиралась - но вовремя вспомнила: она должна быть тут одна. Никаких уборщиков. Никакого персонажа. Никого.
- Тш-ш-ш, красавчик, - тихо сказала Барбара, недвусмысленно целясь в уборщика бэтарангом. - Мы же не хотим испортить это крутое похищение, правда? Когда, кстати, ждать твоих дружков?